+38(096)355-29-29
RIDMI
Відповідаємо на дзвінки

Пн-ПТ: 10:00-18:00
Сб-Нд: Вихідний

Адреса
Київ, вул. Велика Васильківська 74, офіс 10

Язык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления Олександр Бондаренко

Язык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления. Автор — Олександр Бондаренко.
Язык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления. Автор — Олександр Бондаренко. Обкладинка —
Код: 1637

У книзі зібрані публікації та виступи автора за останні 40 років, присвячені проблематиці взаємодії психологічних та соціокультурних детермінант особистісної та суспільної свідомості. Наводяться експериментальні дані, що стосуються дослідження психологічної допомоги, розроблені автором психодіагностичні методики, аналізується проблема предмета та сучасний стан психологічної науки. Особливе місце приділено співвідношенню універсального та локального у феноменології сучасної психотерапії. На основі великого фактичного та дослідницького матеріалу відновлено російську традицію психологічної допомоги, що сягає ціннісних сенсів православного християнства та російської класичної філософії.

Показати анотаціюЗгорнути

Цей товар недоступний для замовлення

Характеристики Язык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления

Видавництво
Ин ЮреВидавництво Ин Юре - Логотип
Обкладинка
твердая
Мова
Русский
Дата видання
2012
ISBN
978-966-2711-17-2
EAN-13
9789662711172
К-ть сторінок
416
Ширина
150 мм
Висота
210 мм
Тип
Бумажная книга

Про книгуЯзык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления

У книзі зібрані публікації та виступи автора за останні 40 років, присвячені проблематиці взаємодії психологічних та соціокультурних детермінант особистісної та суспільної свідомості. Наводяться експериментальні дані, що стосуються дослідження психологічної допомоги, розроблені автором психодіагностичні методики, аналізується проблема предмета та сучасний стан психологічної науки.

Особливе місце приділено співвідношенню універсального та локального у феноменології сучасної психотерапії. На основі великого фактичного та дослідницького матеріалу відновлено російську традицію психологічної допомоги, що сягає ціннісних сенсів православного християнства та російської класичної філософії.

Книга призначена для психологів, студентів психологічних спеціальностей, а також широкого кола фахівців суміжних професій.

Ще...Згорнути

Передмова Язык. Культура. Психотерапия. Избранные публикации и выступления

При том обилии книг, которые издаются в наши дни, - от массового детективного чтива до запрещенных ранее филосо­фов, - рассчитывать на то, что выпущенное небольшим тира­жом научное издание, предназначенное не только для коллег, быстро найдет своего читателя, было бы наивно. Тем более, что и содержание, и форма книги узкого целеуказания на аудито­рию не имеет. Это не монография, не учебное пособие, не пу­блицистика и, тем более, не мемуары. В книге собраны некото­рые теоретические и прикладные статьи, экспериментальные разработки, выступления на научных конференциях и просто размышления автора — от самой первой статьи, подготовлен­ной в 1972 году, до публикации, датированной 2012 годом.

Сорок лет - достаточно большой срок для того, чтобы можно было подвести некоторые итоги профессиональной деятельности в том ее виде, как она отражена в хронологии, идеях и результатах опубликованных работ и выводов из них. Достаточно заметить, что первую мою рукопись я, по рекомендации редакции журнала, отнес машинистке, кото­рая, как выяснилось, за сорок лет до этого печатала стихи Б. Л. Пастернаку, гостившему летом 1932 года в Киеве. Тогда мне, двадцатиоднолетнему, казалось, что это было в какие-то доисторические времена. Сейчас я понимаю, что с 1932 года по 1972 прошло столько же времени, сколько с 1972 по 2012. Эпохи разные, да жизнь одна. Слова Б. Л. Пастернака, вычи­танные годами позже в отделе рукописей киевской библиоте­ки Академии наук, начертанные черной тушью на желтова­тых листках самодельной тетрадки, «Книга есть кубический кусок горячей, дымящейся совести - и больше ничего», оста­лись во мне навсегда.

В декабре 1969 года на конференции по теории перевода, проходившей в Московском князе имени Мориса Тереза, я по­знакомился с Алексеем Алексеевичем Леонтьевым, который потом дважды выступал в качестве оппонента на защите моих диссертаций — в 1978 и 1993 годах. В 1975 году меня принял к себе в аспирантуру известный на Украине специалист по пси­хологии речи профессор Иван Емельянович Синица. Но про­водником, открывшим для меня мир современного научного познания, был, безусловно, бесконечно дорогой для меня че­ловек и непревзойденный лингвист Константин Николаевич Тищенко, встречей с которым меня наградила судьба, когда я учился в Киевском государственном университете. Собственно, первая статья, посвященная языковой норме и языковым разновидностям - непосредственный итог тех драгоценных минут и часов общения, которыми этот выдающийся ученый с мировой известностью одаривал своих студентов, прививая нам культуру научного мышления и стремление к познанию сущности явлений, а не приверженности той или иной, как он выражался, «кочке» зрения.

И вот возникает естественный при подведении итогов вопрос, смысл которого в том, есть ли что предъявить если и не в качестве результатов, то, по крайней мере, в качест­ве оправдания всех тех усилий, которые были затрачены на тебя - родными, учителями, любящими тебя и не очень людь­ми, да и самим тобой. Общеизвестно, что знания устаревают, и быстро. То, что представлялось таким новым и актуальным десять или даже пять лет назад, сегодня может выглядеть как привычное, само собой разумеющееся. Крайняя позиция здесь - технологии, на которых основаны гаджеты, транс­формирующиеся чуть ли не раз в квартал и так же быстро устаревающие. В то же время существует и такой тип зна­ния, открыв которое люди вновь и вновь должны его воспро­изводить, иначе оно будет утрачено, и человечество обеднеет безвозвратно. Яркий пример - утраченный навсегда секрет изготовления дамасской стали. Этот тип знания - знание, утверждающее определенное качество, уровень культуры. Культуроемкое знание, если можно так выразиться. Области гуманитарных и социальных наук, к которым я имею отно­шение, порождают именно знание этого типа. Знание, прене­брегая которым мы утрачиваем свое культурное и ценностно­смысловое своеобразие, самостояние в качестве отдельного цивилизационного историко-культурного организма. Стоит ли говорить о том, что именно культуроемкое знание, сос­тавляющее не просто форму, но фундамент определенного социально-цивилизационного организма, нуждается в осо­бом, бережном и даже охранительном к себе отношении! Ведь именно этот тип знания, формирующий несущие смысловые конструкции этноса и личности, является первоочередной мишенью специфических экспансивных и агрессивных куль­тур, пытающихся поглотить другие этносы и личности с тем, чтобы паразитировать на их ресурсах.

Семьсот лет, прошедших от Ледового побоища до Ста­линградской битвы, неопровержимо доказывают: сущность агресивного экспансионизма, какими бы идеологическими, религиозными или масскультурными оболочками ни прик­рывалась, остается неизменной. Мировые цивилизационно­культурные войны двадцатого столетия, в которых внешние силы, находя и оплачивая ретивых исполнителей как вовне, так и внутри страны, трижды пытались уничтожить русскую культуру, не являются ли очевидным доказательством того, что на смену высочайшей христианской культуре Востока приходит фарисейское варварство, отличающееся от племен­ного дохристианского лишь технически более сложным воо­ружением да степенью массовости жестокости, немыслимой в те времена, когда население всей планеты не превышало 200- 300 млн человек. Кроме того, думаю, сегодня любой старше­классник понимает, чем бунт отличается от революции: если первый стихиен и бестолков, то вторая - четко организована (заказана) и технологична. Только ленивый не знаком сегод­ня с книгой Дж. Шарпа, где описаны 198 методов подрыва го­сударственной власти или с книгой К. Малапарте «Техника государственного переворота». Но главное в том, что рево­люции, как и войны, прекрасно финансируются. Чем более «великая», тем, значит, более затратная. Понять или узнать, кто их финансирует, ища в людских несчастьях свою выго­ду, - вопрос уже не для старшеклассников. Показательно в этом отношении легко прослеживающееся в диахроническом аспекте отношение автора к основателям и последователям «самого передового в мире учения». В который раз на собственной жизни пришлось убедиться в том, что любые, тем бо­чке умозрительные, шизоидные конструкции, сочиняемые по принципу, что если действительность им не соответствует, тем хуже для действительности, выступают ни чем иным, кро­ме как инструментом ментальных манипуляций, подлинные или декларируемые цели и намерения которых не имеют ни­чего общего с фактическими действиями и их последствиями. «По плодам их узнаете их». Такова же и история отношений с инокультурными системами психотерапии: проблема соот­ношения локального и универсального здесь - вопрос откры­тый. Но при этом приверженцы тех или иных направлений и школ ведут себя так, будто именно они были свидетелями богоявления, и теперь спешат просветить остальных открыв­шимся им светом окончательной истины.

Один из основополагающих выводов всех моих изыска­ний и размышлений: когда приходится иметь дело с мен­тальными конструкциями русского человека, пострадавше­го в жизненных неурядицах, или целого народа, бездарные правители-самозванцы которого, не отдавая себе отчета в том, завели его в тупик, стоит обратиться к самому прочному, лежащему в основе родной культуры фундаменту - совестно­му, нравственному знанию. Тому знанию, которое не являет­ся плодом технологических ухищрений, философской изо­щренности или демагогической убедительности, а знанию, вмещающему в себе сплав сердечного чувства, трезвой мысли и глубокого преклонения перед святынями родной культуры. Ведь личность, т. е. Я, способное каузировать происходящее, исходя из посылок любви и свободы, а не выступая лишь жал­ким instrumentum vocale вне культуры, которая началась со знаменитого «Сказано древними: око за око, а зуб за зуб, а Я говорю вам...» невозможна. А русская культура, сочетаю­щая в себе высочайшие идеалы христианского милосердия и нестяжательства, жертвенности и подвижничества, научные прозрения всечеловеческой значимости в тайны мира и клас­сические образцы изящных искусств - лучшее лекарство и для русского человека, и для всех тех, в ком жива совесть и отзывчивость к добру, истине и красоте. Но в том-то и дело, что сложное и утонченное всегда в гораздо большей опасно­сти, чем грубое и примитивное. Вирус живучее человека, а мо­лоток, в отличие от рояля, не расстраивается никогда. Более того, примитивное обладает своеобразной притягательностью именно в силу соблазна отказа от личного усилия в угоду мле­нию, не требующему преодоления навязываемых иллюзий.

Поэтому еще один вывод состоит в том, что от психоло­гии, которая занимается исследованием иллюзий, рано или поздно приходиться делать следующий шаг - к постижению того, что стоит за этими иллюзиями, и каковы вольные или невольные пути их порождения.

Буду рад, если кому-нибудь книга или отдельные ее ча­сти придутся по сердцу, помогут в научной деятельности или в размышлениях о жизни - о судьбах родной культуры и о своей собственной судьбе.

Автор

Киев, август 2012 г.

Ще...Згорнути